Общественные новости

Леонид Федун о пенсионных накоплениях и футбольном «Спартаке»

За свою старость Леонид Федун может быть спокоен — за 13 лет работы в «Лукойле» он сколотил приличное состояние. Его доля в компании оценивается в $6,1 млрд. Но предприниматель обеспокоился и судьбами простых стариков — в качестве вице-президента РСПП он занимается развитием пенсионных систем. А сам, по его собственному признанию, получает «моральное удовлетворение» от участия в жизни российских футбольных клубов.

За свою старость Леонид Федун может быть спокоен — за 13 лет работы в «Лукойле» он сколотил приличное состояние. Его доля в компании оценивается в $6,1 млрд. Но предприниматель обеспокоился и судьбами простых стариков — в качестве вице-президента РСПП он занимается развитием пенсионных систем. А сам, по его собственному признанию, получает «моральное удовлетворение» от участия в жизни российских футбольных клубов.

— Государство планирует стимулировать добровольные пенсионные накопления, добавляя к каждой отложенной человеком 1000 руб. аналогичную сумму. Недавно РСПП предложил схему, по которой предприятия тоже смогут субсидировать накопления своих работников. Зачем?

— Мы пытаемся создать систему, при которой люди не будут бояться, что их жизнь разделена на до и после выхода на пенсию. Из-за растущего дефицита Пенсионный фонд России, по сути, уже не является страховой организацией, а сама пенсия превратилась в пособие по бедности. Если не принимать никаких мер, то лет через 10 в стране может возникнуть серьезный социально-политический кризис. Этого нельзя допустить и по сугубо эгоистической причине: у государства тогда не будет другого пути, как взвинтить налоги. Так что предложение РСПП — это инстинкт самосохранения собственников, но на благо всей страны. Кроме того, фондовому рынку нужны длинные пенсионные деньги, иначе при каждом чихе американской экономики наши акции будет швырять из стороны в сторону. У части крупных компаний уже есть пенсионные программы, но есть еще 70 млн других работников. То, что предлагает РСПП, касается в первую очередь предприятий, в которых работает 50-70 человек.

Важно, чтобы с тех денег, что дадут государство и работодатель, человек не платил подоходный налог — ведь до пенсии надо дожить — и чтобы эти взносы не облагались ЕСН.

— Государство планирует софинансировать не более 10 000 руб. в месяц в течение 5-10 лет. У работодателей будет такой же предел?

— Взносы работодателя будут симметричны государственным. А вот по длительности бизнес-пенсионные схемы должны быть пожизненными, как и во всем мире. В той же Америке зачастую пенсионные фонды корпораций стоят дороже самих корпораций.

— Сколько граждан и компаний, по вашим расчетам, будет участвовать в программе?

— Сейчас корпоративными пенсионными программами охвачено около 7 млн человек, в следующем году их будет 10 млн. Еще 30 млн подключатся в течение 5-6 лет, и через 10 лет уже 70-80% граждан будут копить себе на старость. Большинство крупных, многие средние и высокоэффективные мелкие предприятия будут втянуты в систему — за 10-15 лет в нее попадет несколько триллионов рублей.

— Куда следовало бы разрешить инвестирование этих денег?

— Пенсионные деньги очень консервативные — не менее 50% надо вкладывать в долгосрочные долговые бумаги, ограничив и другие финансовые инструменты. Я бы осторожно относился к разрешению инвестировать в зарубежные бумаги, потому что развитие внутреннего фондового рынка приоритетно, а где сейчас выше риски — в России или в США, непонятно.

— Что даст будущему пенсионеру участие в этой программе?

— Коэффициент замещения пенсии поднимется с 28-30% до 45%. Это уже шаг вперед, хотя и очень маленький. Ведь когда работник получает 20 000 руб., а с выходом на пенсию начинает получать 4500 руб., это катастрофа. Мы предлагаем уйти на 10 500 руб., но и это тоже несчастье. В «Лукойле» за 10 лет корпоративные пенсии выросли в 4 раза — с 4000 до 16 000 руб.

— Какие гарантии, что эти деньги не пропадут?

— Нужна жесткая система контроля за всеми субъектами, которые будут участвовать в пенсионной реформе: система страхования накоплений, система гарантированных пенсионных вкладов, создание агентства по страхованию, использование страхового фонда, уже созданного в НПФ, и критерий достаточности капитала. У управляющих компаний, кстати, достаточность капитала — одна десятитысячная, а мы считаем, что у всех участников, собирающихся использовать госденьги, достаточность капитала должна быть 1 к 10, как у банков.

— В заключение поговорим о футболе и вашем любимом детище — «Спартаке». Этот проект рентабелен для вас? Например, ЦСКА, первым из российских футбольных клубов раскрывший свой бюджет, уже вышел на уровень самоокупаемости.

— Не верю. Сегодня ни один российский клуб не может быть самоокупаемым. Сейчас «Спартак» продает примерно вдвое больше абонементов, чем ЦСКА, у нас более развитая коммерческая структура, и тем не менее мы не можем похвастаться самоокупаемостью. За первое полугодие расходы у «Спартака» составили $31 млн, доходы — $19 млн. При этом мы потеряли порядка $8 млн, а может, и больше, из-за того что не попали в лигу чемпионов. Без этого мы имели бы дефицит на уровне $10 млн, но теперь он будет больше — около $20 млн. Сколько из них мы отобьем через Кубок УЕФА, сказать сложно, думаю, миллиона три всего.

— На чем еще зарабатывает клуб?

— $7 млн в год дает «Лукойл», остальное — коммерческая деятельность. Хорошо работает интернет-магазин на сайте клуба — продает телефоны, майки, кепочки. По году прибыль от продаж будет около $2 млн. Мы больше всех продаем абонементов — порядка 8000 на сезон. В том числе в свое время мы переоборудовали VIP-сектор в «Лужниках», и сегодня один абонемент туда стоит 7500 евро. Растет посещаемость матчей: в этом году — порядка 20 000 зрителей. Топовый матч приносит до 13 млн руб. выручки. Плюс много спонсорских контрактов.

— Увеличится ли бюджет «Спартака» в 2008 г.?

— Не думаю, что он выйдет за рубеж $60 млн.

— Когда большинство клубов в России будут приносить их владельцам прибыль?

— Никогда. Такого нет и в Европе. У нас сегодня, пожалуй, только «Спартак» и ЦСКА ставят такую задачу. Остальные находятся под окологосударственными структурами, которым это не интересно.

— И когда же этой цели достигнет «Спартак»?

— Думаю, с 2010 г., после того как будет пущен наш спорткомплекс, дотации сведутся к минимуму либо даже появится небольшая прибыль.

— В этом году «Спартак» практически не покупал дорогих игроков. Что это — экономия или ставка на российскую молодежь?

— Во-первых, мы купили Веллитона. Сделка достаточно дорогая — порядка $7-8 млн мы заплатили, точно не помню. Это очень хороший, раскрученный игрок. А в целом — да, смена у нас хорошая. Ребята растут, у них появилось желание зарабатывать большие деньги, они видят цель и ради этого пашут.

— Вы покупали дорогих иностранных футболистов, которые так и не заиграли в «Спартаке»…

— Но мы заработали на них. Кавенаги был куплен за $10 млн, а продан за 10 млн евро, Видича купили за $6 млн, продали за 11,5 млн евро. Мы покупаем игроков, которые имеют определенный ценовой потенциал.

— Строительство стадиона и всего сопутствующего должно стоить $200 млн. Чьи это деньги?

— Деньги «Капитала», т. е. мои и моего старшего партнера [Алекперова].

— Почему этот проект принципиален для вас? Ведь «Спартак» и без стадиона не раз выходил в чемпионы.

— Это моя социальная миссия. Можно бесконечно давать рыбу, но лучше один раз дать удочку и сделать так, чтобы команда зависела не от милости спонсора, а только от своих спортивных результатов. При наличии стадиона, спортивного и концертного залов, гостиницы клуб выйдет на самоокупаемость.

— Вероятно, это еще и коммерческий проект?

— Социальные проекты не приносят прибыли, они дают моральное удовлетворение.

comments powered by Disqus